Правонарушения различаются степенью общественной опасности. В чем состоит общественная опасность правонарушения? Иные виды правонарушений

Куликов Е.А. — Общественная опасность деяния как главный признак правонарушения // Юридические исследования. - 2016. - № 1. - С. 18 - 48. DOI: 10.7256/2409-7136.2016.1.17662 URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=17662

Общественная опасность деяния как главный признак правонарушения

10.7256/2409-7136.2016.1.17662

Abstract.

The article is devoted to social danger as the most important attribute of a deed, which helps qualify it as a misdeed. The author analyzes legal definitions, existing in the current Russian legislation, and outlines the legal attributes of this phenomenon. The author substantiates the idea that social danger is an attribute of any misdeed, not only of a crime, and argues the thesis that “social danger” is the most appropriate formulation of a material attribute of a misdeed. The author defines the content of the required attribute, applying the interpretations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation (in their development from 1999 till 2015) and the achievements of the science of criminal law. The author applies the methods of formal logic, interpretation of law, comparison, generalization, abstraction and legal narration. First of all, the author analyzes the provisions of the Decree of the Plenum of the Supreme Court No. 58, adopted on December 22, 2015, “On the Practice of Awarding Criminal Punishment by the Courts of the Russian Federation”, related to the study of the character of social danger of a deed; compares the Plenum’s interpretations of the mentioned attributes of social danger in the previous and the new decrees. The author substantiates the opinion about the dual objective-subjective character of social danger of a deed and about the fact that the existence of such an attribute allows considering the misdeed as a socio-legal phenomenon. The author proposes the working definition of a misdeed.

Keywords:

Offense, a crime, public danger, character, power, criminal damage, quantity, quality, assault, wrongfulness

Подходы к определению правонарушения в российском законодательстве

Правонарушение характеризуется особенной природой и содержанием как по отношению к видам правомерного поведения, так и по отношению к другим разновидностям противоправного поведения. На сегодняшний день существует несколько законодательных дефиниций правонарушения в зависимости от того или иного вида.

УК РФ в ч. 1 ст. 14 закрепляет положение, согласно которому «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Ч. 1 ст. 2.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях указывает, что «административным правонарушением признается противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое настоящим Кодексом или законами субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях установлена административная ответственность». Ст. 106 Налогового кодекса РФ дает определение налогового правонарушения: «Налоговым правонарушением признается виновно совершенное противоправное (в нарушение законодательства о налогах и сборах) деяние (действие или бездействие) налогоплательщика, налогового агента и иных лиц, за которое настоящим Кодексом установлена ответственность».

Бюджетный кодекс РФ в 2013-м году перешел от понятия «нарушение бюджетного законодательства» к термину «бюджетное нарушение», и в соответствии с п. 1 ст. 306.1 БК РФ, таковым признается «совершенное в нарушение бюджетного законодательства Российской Федерации, иных нормативных правовых актов, регулирующих бюджетные правоотношения, и договоров (соглашений), на основании которых предоставляются средства из бюджета бюджетной системы Российской Федерации, действие (бездействие) финансового органа, главного распорядителя бюджетных средств, распорядителя бюджетных средств, получателя бюджетных средств, главного администратора доходов бюджета, главного администратора источников финансирования дефицита бюджета, за совершение которого главой 30 настоящего кодекса предусмотрено применение бюджетных мер принуждения». В этом определении, помимо своеобразия подхода к субъектному составу, можно увидеть и другие особенности трактовки такого рода деяний в бюджетном законодательстве. Следует обратить внимание на второй и третий пункты указанной статьи, которые развивают положения её первого пункта. В соответствии с п. 2, «действие (бездействие), нарушающее бюджетное законодательство Российской Федерации, иные нормативные правовые акты, регулирующие бюджетные правоотношения, совершенные лицом, не являющимся участником бюджетного процесса, влечет ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации». Казалось бы, о чем здесь стоит говорить: специальная ответственность лиц, являющихся специальным субъектом. Однако, п. 3 данной статьи закрепляет правило, согласно которому «применение к участнику бюджетного процесса, указанному в пункте 1 настоящей статьи, бюджетной меры принуждения не освобождает его должностных лиц при наличии соответствующих оснований от ответственности, предусмотренной законодательством Российской Федерации». С одной стороны, речь идёт об ответственности коллективного субъекта (участника бюджетного процесса), с другой стороны то, что применяется к этому субъекту, ответственностью называется, и по содержанию только такая мера принуждения из предусмотренных в ст. 306.2 БК РФ, как пеня (по сути - штраф), может быть названа мерой ответственности, т.е. вступает дополнительной обязанностью субъекта, остальные же мерами ответственности не выступают.

Наконец, необходимо затронуть трактовку правонарушения в Трудовом кодексе РФ. В соответствии со ст. 192 ТрК РФ, дисциплинарным проступком выступает неисполнение или ненадлежащее исполнение работником по его вине трудовых обязанностей. Вся же формулировка этой части указанной статьи звучит следующим образом: «За совершение дисциплинарного проступка, то есть неисполнение или ненадлежащее исполнение работником по его вине возложенных на него трудовых обязанностей, работодатель имеет право применить следующие дисциплинарные взыскания: 1) замечание; 2) выговор; 3) увольнение по соответствующим основаниям». Воспринимая конструкцию дисциплинарного проступка таким образом мы можем легко увидеть её типичность и близость по основным характеристикам другим отраслевым конструкциям правонарушений.

К сожалению, иное отраслевое законодательство - гражданское, природоохранное, конституционное, процессуальное и т.д., - не содержит легальной характеристики собственного вида правонарушения. Это может говорить о многом, даже о том, что соответствующие виды ответственности ещё не сформировались, либо традиционно в рамках отрасли не принято определять правонарушение на уровне закона. Так или иначе, думается, что названных отраслевых легальных подходов к определению правонарушения вполне достаточно для проведения теоретического обобщения и выведения конструкции признаков и универсального определения правонарушения.

Общими признаками правонарушения, содержащимися в приведенных выше формулировках из отечественного законодательства, выступают: 1) деяние; 2) противоправное или запрещенное законом; 3) под угрозой наказания, либо же за его совершение предусмотрена ответственность; 4) виновная совершенность. Что касается ещё одного, т.н. материального, признака правонарушения, то в УК РФ он именуется «общественная опасность», при этом иные законодательные акты, содержащие дефиниции правонарушения, вообще о таком признаке умалчивают. В настоящей статье мы обосновываем точку зрения, согласно которой общественная опасность присуща не только преступлению, но и иным правонарушениям, просто разного характера и степени, что общественная опасность выступает главным признаком правонарушения, а также раскрываем содержание общественной опасности с учетом правовых позиций ВС РФ и теории юриспруденции.

Общественная опасность - свойство любого правонарушения

Итак, общественная опасность традиционно именуется материальным признаком правонарушения, выступает детищем советской юридической доктрины; общественная опасность означает, что совершённое деяние либо причинило реальный вред личности, обществу или государству, либо в момент совершения создавало угрозу такого причинения. Следует сказать, что именно общественная опасность, а не общественная вредность или что-то иное, выступает признаком правонарушения. Если мы обратим внимание на выше названные легальные определения отраслевых видов правонарушений, то можем заметить, что материальный признак на сегодняшний день называется только в определении преступления по УК РФ - общественная опасность. Однако, тот факт, что остальные законы умалчивают о материальном признаке вообще, не говорит с необходимостью о том, что общественной опасностью обладает только преступление. Тому есть ряд причин, самая главная из которых - правонарушение, в отношении которого не установлена общественная опасность в качестве признака, например, гражданско-правовой деликт, может влечь более строгую меру юридической ответственности, чем преступление, которое этой общественной опасностью характеризуется (речь идёт о том, что максимальная сумма возмещения убытков может превышать даже максимальный размер уголовного штрафа; тот же административный арест намного строже, чем обязательные работы, или лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, т.к. предполагает ограничение не только трудовых прав, но и свободы). Более подробно этот вопрос рассматривают Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский в монографии "Общая теория юридической ответственности"..

Более того, если осмыслить эту проблему на более высоком уровне абстракции, то на сегодняшний день отсутствует чёткая лестница между мерами юридической ответственности, предусмотренными разными отраслями права, и нигде не закреплено правило, согласно которому самое мягкое уголовное наказание, которое может быть назначено за общественно опасное преступление, должно превышать самое строгое наказание, предусмотренное за правонарушение другими отраслями права. На сегодняшний же день наблюдается пересечение, к примеру, систем уголовных и административных наказаний. Другие авторы, например, Н.С. Малеин, также разделяют универсальность признака «общественная опасность». По мнению ученого, правонарушение - это сознательный, волевой акт общественно опасного противоправного поведения. Об этом пишет и Л.М. Прозументов в своей недавней работе «Криминализация и декриминализация деяний»: «Отметим, что термин «общественная опасность» в законодательстве применяется только к преступлениям. Что касается других правонарушений, то законодатель применительно к ним не использует данный признак… Тем не менее, данное обстоятельство вовсе не означает, что правонарушениям не присущ признак общественной опасности, поскольку она определяется тем вредом, который причиняется или может быть причинен общественным отношениям. Административные, дисциплинарные, гражданско-правовые правонарушения также причиняют вред интересам государства, общества и отдельным гражданам и в силу этого представляют общественную опасность». Далее ученый отмечает, что практически все исследователи по данному вопросу были единодушны в главном - в понимании материальной сущности правонарушений как антиобщественных, т.е. вредных в той или иной мере антисоциальных явлений, в силу чего дискуссия по существу носила терминологический характер: как называть вредность преступлений и иных правонарушений - одним термином «общественная опасность» либо различными терминами (так, можно говорить, что иные правонарушения не общественно опасны, а общественно вредны); а порождена эта дискуссия была тем, что некоторые авторы желали подчеркнуть их различие.

Получается, что мы имеем, по большому счету, не более чем спор о словах, за которым, по сути, не скрывается объективного социального основания, поскольку даже с обыденной точки зрения различить «опасность» и «вредность» крайне сложно, тем более с точки зрения их способности негативно воздействовать на общественные отношения. Хотя нам термин «общественная опасность» кажется более удачным, чем даже «особая вредоносность», который предлагается В.И. Плоховой, и далее мы укажем, почему, а пока же приведем ещё одну цитату из работы Л.М. Прозументова. «Представляется, что разграничение понятий «общественная опасность» и «общественная вредность» вряд ли правомерно, поскольку мы имеем дело с однопорядковыми явлениями. Если бы признак общественной опасности был присущ исключительно преступлениям, то не возникало бы никаких вопросов при установлении уголовно-правового запрета или при его отмене, а теории криминализации и декриминализации деяний не существовало бы вовсе. Поэтому признак общественной опасности присущ всем правонарушениям». Конечно, даже отсылка к классикам науки не является безапелляционным аргументом в дискуссии, ведь это всего лишь ещё одно мнение (Этот вопрос весьма интересно с точки зрения постклассической методологии юриспруденции рассматривает И.Л. Честнов. ) . Но ценность любого мнения заключается в его адекватности реально существующим социальным условиям, и думается, что Л.М. Прозументов вполне реально оценивает отсутствие каких бы то ни было различий между общественной опасностью и общественной (социальной) вредностью, оба эти термина в данном случае обозначают одно и то же понятие - свойство деяния причинять реальный вред социальным ценностям, или, по меньшей мере, создавать угрозу для причинения такого вреда.

Характер и степень общественной опасности в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ

Из сказанного выше может следовать с достаточным основанием вывод о том, что общественной опасностью характеризуются не только преступления, по и любые правонарушения, вследствие чего необходимо рассмотреть, что же собой представляет это свойство деяния, как оно трактуется в судебной практике, в разъяснениях Верховного Суда РФ, в частности, посвященных назначению уголовного наказания, а также в уголовно-правовой литературе, поскольку именно там анализируется названная категория. Необходимо отметить, что разница между преступлениями и иными правонарушениями традиционно проводится по показателям, характеризующим общественную опасность. Таковыми в современной российской юридической науке и практике принято считать, по меньшей мере, два:

а) характер общественной опасности - это показатель, который, согласно указанию Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009 г. в постановлении «О некоторых вопросах судебной практики назначения и исполнения уголовного наказания» (ныне утратившем силу), определяется объектом посягательства, формой вины и категорией преступления (применительно к общей теории права последний критерий можно прочитать как: определяется самим законодателем), и именуется качественной характеристикой правонарушения; по характеру общественной опасности можно различать, во-первых, преступления и административные правонарушения с одной стороны, и все остальные виды правонарушений - с другой, а также, во-вторых - отдельные виды преступлений и административных правонарушений между собой. Это вытекает из того обстоятельства, что в уголовном и административно0деликтном праве под охрану взят примерно схожий круг объектов, одинаковым является и подход к определению форм вины;

б) степень общественной опасности - это показатель, который, согласно всё тому же указанию, который определяется в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности от размера вреда и тяжести наступивших последствий, степени осуществления преступного намерения, способа совершения преступления, роли подсудимого в преступлении, совершенном в соучастии, наличия в содеянном обстоятельств, влекущих более строгое наказание в соответствии с санкциями статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации. То есть, степень общественной опасности правонарушения, если экстраполировать это суждение на общую теорию права, зависит от всех иных обстоятельств совершённого правонарушения и личности правонарушителя, которые не влияют на характер общественной опасности.

Необходимо проанализировать в настоящей работе изменение правовой позиции Верховного Суда РФ по данному вопросу, произошедшее в самом конце 2015-го года. 22 декабря 2015-го года Пленум Верховного Суда РФ принял Постановление «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» № 58. В этом постановлении Пленум определяет характер и степень общественной опасности деяния в связи с тем, что уголовный закон требует назначение справедливого наказания, а «согласно ст. 6 УК РФ справедливость наказания заключается в его соответствии характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного» (абз. 2 пп. 1 указанного Постановления). А справедливость наказания, в соответствии с предшествующим абзацем этого же Постановления, находится в тесной взаимосвязи со строго индивидуальным подходом к назначению наказания, а также способствует решению задач и достижению целей, стоящих перед УК РФ. Все это подчеркивает важность определения содержания понятий «характер общественной опасности» и «степень общественной опасности», а также необходимость в отслеживании того, как же именно изменилась в этом отношении правовая позиция ВС РФ, а также в предположении возможных причин такого изменения.

«Характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления. При учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом ценности и причиненный им вред». Как видим, в отличие от предшествующего постановления, здесь Верховный Суд ставит характер общественной опасности в зависимость от того, на какие ценности посягает деяние и в какой мере. Другими словами, высший судебный орган РФ отказался от использования понятия «объект преступления», а конкретизировал, что имеются в этом случае ввиду охраняемые уголовным законом ценности, видимо, вследствие дискуссионности первого понятия в теории и отсутствия в уголовном законе. Отказался ВС РФ и от связи характера общественной опасности с категорией преступлений, по причине, как думается, расширения в 2011-м году судейского усмотрения, когда суды получили право в силу введенной в действие 16-го декабря 2011-го года ч. 6 ст. 15 УК РФ понижать категорию преступления в соответствии с реально назначенным подсудимому наказанием, что лишило категории преступлений былой жесткости и категоричности, сделало их более неопределенными и, следовательно, эта классификация запрещенных под угрозой уголовного наказания деяний стала не вполне подходящей для качественной характеристики их общественной опасности. Вместо этого Верховный Суд РФ указал, что характер общественной опасности определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления, т.е. произошел переход к более универсальной но, вместе с тем и более абстрактной формулировке. Отказался ВС РФ и от связи характера общественной опасности с формой вины, как это было в предыдущем постановлении. Таким образом, на сегодняшний день в соответствии с правовой позицией Верховного Суда РФ, характер общественной опасности деяния - это такой её показатель, который определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления, и в первую очередь - от объекта посягательства и причиненного ему вреда. Качественная характеристика общественной опасности приобрела в большей степени объективный характер и поставлена фактически в зависимость от того, на что посягает деяние, а также в каком объеме.

Однако, анализ понимания Верховным Судом РФ количественной характеристики общественной опасности заставляет несколько уточнить содержание её качественного показателя. «Степень общественной опасности преступления устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности от характера и размера наступивших последствий, способа совершения преступления, роли подсудимого в преступлении, совершенном в соучастии, от вида умысла (прямой или косвенный) либо неосторожности (легкомыслие или небрежность). Обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание (статьи 61 и 63 УК РФ) и относящиеся к совершенному преступлению (например, совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания, особо активная роль в совершении преступления), также учитываются при определении степени общественной опасности преступления». Сопоставление перечня элементов, включаемых ВС РФ в состав характера общественной опасности и степени общественной опасности, позволяет говорить о том, что из элементов состава преступления на характер общественной опасности влияет лишь объект преступления, а также такой показатель, как причиненный объекту вред. При этом, возникает сложность в разграничении указанного показателя с включаемыми в состав степени общественной опасности характером и размером наступивших последствий.

Единственное объяснение, приемлемое при различении указанных характеристик - применительно к степени общественной опасности речь идет о последствиях как признаке состава преступления, касательно же характера общественной опасности говориться о вреде, причиненном объекту преступления, не ограниченном составом преступления, а включающем всё негативное, что несет совершенное деяние охраняемым законом ценностям. В юридической литературе указанные понятия (последствия, вред, результат) аргументированно разграничиваются. С.В. Землюков, например, пишет, характеризуя преступный вред, что данному феномену присущи два признака: 1) это конструктивный, системообразующий элемент преступного деяния, состоящий из вредного изменения объекта посягательства и являющийся основным объективным показателем его общественной опасности (социальной вредности); 2) обязательный признак состава преступления, влияющий на квалификацию преступления и индивидуализацию ответственности. Разумно предположить, что Пленум ВС РФ применительно к характеру общественной опасности имеет ввиду первый аспект преступного вреда, а применительно к степени - второй, именуя вред последствиями.

Помимо сказанного можно отметить, что Верховный Суд РФ перенес субъективный признак преступления в степень общественной опасности, причем, если ранее характер общественной опасности деяния зависел в т.ч. от формы вины, то ныне степень общественной опасности определяется видом вины. Следует отметить, что если соотношение между умыслом и неосторожностью с т.з. большей или меньшей их опасности более-менее ясно и определено в теории юриспруденции, то с соотношением видов форм вины не все настолько ясно и понятно, корме того, при формулировке категорий преступлений о видах вины речь не ведется, а указываются именно формы вины. Тем не менее, определенность позиции высшего судебного органа России в новом постановлении стала более ощутимой, нельзя отрицать, что совершенству нет предела, и далеко не все, что хорошо выглядит в теории, будет приемлемо работать при регулировании конкретных общественных отношений. В частности, положительно можно оценить включение ВС РФ смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств, указанных в ст. 61 и 63 УК РФ, поскольку на характер общественной опасности они оказывают влияние только тогда, когда выступают конституирующими или квалифицирующими обстоятельствами, да и то не всегда, в иных же случаях, влияя на индивидуализацию наказания, вряд ли есть смысл говорить об определении характера общественной опасности деяния.

При исследовании вопроса о понимании Верховным Судом РФ характера и степени общественной опасности не стоит забывать и про достопамятное Постановление Пленума ВС РФ «О практике назначения судами уголовного наказания» от 11 июня 1999 г. № 40, утратившем силу в январе 2007 года в связи с принятием нового постановления с аналогичным названием. В постановлении от 11 июня 1999 года говорится, что «при учете характера и степени общественной опасности преступления надлежит исходить из того, что характер общественной опасности преступления зависит от установленных судом объекта посягательства, формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к соответствующей категории преступлений (статья 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии)». Пожалуй, это наиболее простая трактовка качественного и количественного показателей общественной опасности, утерянная в постановлении от 11 января 2007 г. и вновь возвращенная практически в аналогичном виде в постановлении от 29 октября 2009 г. Но, скажем ещё раз, что простота формулировки, как и её теоретическая точность, сами по себе не говорят о её безусловной применимости в юридической практике и однозначном соответствии уголовному закону. Можно говорить об определенной эволюции понимания Верховным Судом РФ характера и степени общественной опасности, эволюции, с некоторыми оговорками, позитивной и ориентированной в большей степени на практические потребности, нежели на теоретические рекомендации.

Таким образом, на сегодняшний день характер общественной опасности деяния как её качественный показатель, зависит от объекта уголовно-правовой охраны и вреда, причиняемого (причиненного) этому объекту. Степень общественной опасности деяния как её количественный показатель, определяется всеми остальными обстоятельствами совершения этого деяния, в т.ч. теми, которые перечислены в законе как смягчающие и отягчающие наказание. По сути, такой подход позволяет вести речь о сходстве по характеру общественной опасности между преступлениями, административными и налоговыми правонарушениями, и о различии между ними - с одной стороны, и дисциплинарными проступками, гражданско-правовыми деликтами - с другой, ввиду принципиальной разницы в объектах охраны. Но общественной опасностью обладают они все, поскольку причиняют вред охраняемым законом ценностям, или создают угрозу причинения такого вреда. Необходимо, однако, для более полного представления о категории «общественная опасность», рассмотреть, как она определяется в юридической науке.

Общая характеристика общественной опасности в уголовно-правовой науке

В юридической литературе по уголовному праву представлены различные варианты содержания концепта «общественная опасность». «Общественная опасность представляет собой объективную реальность, присущую некоторым деяниям в определенных условиях места, времени, обстановки, характера их совершения», - отмечает Л.М. Прозументов. Следующее высказывание ученого раскрывает очень важный аспект общественной опасности деяния - её объективность, и, одновременно, субъективность (но не как признак, относящийся к субъекту, а в силу того, что общественная опасность деяния определяется той эпохой, тем историческим временем, в которое оно совершается, и в этом представляется необходимым согласиться с профессором). «От законодательного запрета или его отсутствия не повышается и не понижается объективно причиненный ущерб, выраженный, как правило, в материальных показателях. Общественная опасность определяется с позиций социальных ценностей, принятых в обществе, и является таковой независимо от воли законодателя… Законодатель, выявив факт общественной опасности деяния, может этот факт только зафиксировать в уголовном законе, т.е. «признать» его в качестве преступления, но не «придумать» или «предположить». В то же время общественная опасность как результат социальной оценки деяния субъективна. Социальная оценка деяния в качестве преступления исходит от сознания его (деяния) как общественно опасного. Экономические, политические, социально-психологические, научно-технические, криминологические факторы предопределяют социальную оценку общественно опасного деяния». Отсюда вытекает, что общественная опасность деяния объективна, поскольку её наличие либо отсутствие не зависит от воли законодателя и может всего лишь быть им замечено и учтено при установлении запрета такого деяния под угрозой наказания. Общественная опасность деяния (любой отраслевой принадлежности, направленного на любой объект охраны) субъективна постольку, поскольку, не являясь зависимой от субъективной воли законодателя, она зависит от субъективной оценки того или иного деяния обществом как для него опасного (или не опасного). Таким образом, общественная опасность - это объективно-субъективная категория, поскольку объединяет в себе объективное и субъективное начало в их единстве и борьбе. Из сказанного, кроме того, вытекает и тот факт, что в силу наличия общественной опасности в правонарушении (преступлении) первичным выступает социальный сегмент, а правовой является вторичным, но тесно связанным при этом с первым, ввиду чего можно предположить, что правонарушение есть социально-правовое явление, как и предусмотренная за его совершение юридическая ответственность, о чем будет далее сказано несколько подробнее. Пока же продолжим рассматривать теоретическое содержание концепта «общественная опасность».

Т.А. Плаксина проводит обобщение существующих в уголовно-правовой науке позиций в пять пунктов: 1) общественная опасность деяния - это его качественная характеристика, которая детерминируется взаимодействием элементов деяния и общественных отношений как объекта охраны; 2) общественная опасность, являясь качественной характеристикой деяния и придавая ему известное своеобразие, в то же время имеет и свое количественное выражение через категорию степени общественной опасности; 3) для уголовно-правового нормообразования важной представляется общественная опасность не каждого отдельно взятого деяния определенного вида, а так называемая типовая общественная опасность (а точнее, типовая степень общественной опасности) такого рода деяний, определяемая, наряду с объектом, их типичными признаками; 4) распространенность определенного вида деяний не влияет на типовую степень их общественной опасности, т.к. не входит ни в одну из подсистем, результатом взаимодействия которых становится общественная опасность, - ни в объект охраны, ни в элементы деяния как составляющей источника опасности; 5) общественная опасность деяния может рассматриваться: а) как результат взаимодействия объекта охраны (общественных отношений) и источника опасности (деяния); б) как возможность вредоносного воздействия источника опасности на объект охраны. Такая характеристика общественной опасности дается автором в свете предлагаемой ею конструкции социальных оснований уголовной ответственности.

Обстоятельно раскрывает составляющие общественной опасности и Н.Ф. Кузнецова. По её мнению, общественная опасность характеризуется следующими чертами: 1) Общественная опасность деяния по природе есть объективное свойство преступления, т.е. не зависящее от правовой их оценки законом. Однако становится она свойством именно преступления только после такой её оценки уголовным законом. 2) Общественная опасность - объективно-субъективная категория, определяемая совокупностью всех обязательных элементов состава преступления. 3) УК РФ употребляет понятие и термин «общественная опасность» в двух разновидностях: как объективной и как объективно-субъективной вредоносности. 4) Общественная опасность деяний служит основанием их криминализации законом. 5) Общественная опасность выступает основанием привлечения виновного лица к уголовной ответственности. 6) Характер и степень общественной опасности определяют категоризацию преступлений. 7) Общественная опасность преступления - первый критерий индивидуализации наказания. 8) Общественная опасность - такое специфическое свойство преступления, которое позволяет его отграничивать от иных правонарушений и малозначительных деяний. Соглашаясь со всеми характеристиками искомой категории, мы бы поправили последнюю: характер и степень общественной опасности позволяют отграничивать преступления от иных правонарушений, а её наличие - от малозначительных деяний.

Стоит отметить, что понятие малозначительности известно не только уголовному законодательству, что также служит подтверждением в пользу универсальности признака общественной опасности для любого вида правонарушения. Ст. 2.9 Кодекса РФ об административных правонарушениях гласит: «При малозначительности совершенного административного правонарушения судья, орган, должностное лицо, уполномоченные решить дело об административном правонарушении, могут освободить лицо, совершившее административное правонарушение, от административной ответственности, и ограничиться устным замечанием». В соответствии же с ч. 2 ст. 14 УК РФ, «не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности». И хотя КоАП РФ не предполагает такой строгий подход при малозначительности, исключающий преступность деяния вообще, но сам факт наличия в нем такой юридической конструкции говорит об обладании административным правонарушением именно общественной опасностью.

Таким образом, общественная опасность представляет собой такую характеристику деяния, которая выражается в том, что это деяние причиняет вред социально значимым общественным ценностям, либо способно причинить такой вред, т.е. создает угрозу причинения вреда. Учитывая вторую составляющую признака необходимо говорить именно об общественной опасности, как собирательном понятии, охватывающем как сам вред, так и угрозу его наступления. В связи с этим представляется необходимым не согласиться с А.А. Гогиным, предлагающим заменить признак «общественная опасность» на эквивалент «социальная вредность деяния». «Термин «общественная опасность» - есть субъективное представление и оценочное предположение органов государственной власти, партий, движений, объединений или отдельного индивида о степени социальной вредности конкретного явления, основанное на идеологических, политических, личных и иных взглядах, воззрениях и пристрастиях. В свою очередь, вред - это неблагоприятные последствия психологического, морального, физического или материального характера». Она носит, на наш взгляд, сугубо теоретико-правовой характер и весьма далека от отраслевых юридических реалий. Не вполне ясно, с чего автор приводит именно такую трактовку общественной опасности. Как мы выше убедились, общественная опасность - объективно-субъективная категория, причем, субъективность её может быть признана таковой лишь в самом широком абстрактном и весьма условном смысле, в масштабах же того или иного социума, находящегося на определенном историческом этапе своей жизнедеятельности (культурно-исторического типа) общественная опасность деяний вполне объективна, так как обусловлена бытующими в этом социуме общественными отношениями. А конструкция «социальная вредность деяния», предлагаемая названным, и некоторыми другими авторами, на наш взгляд, не охватывает угрозы причинения вреда. И потом, что мешает всем тем названным А.А. Гогиным субъектам точно также вольно трактовать социальную вредность, как они, по его мнению, толкуют общественную опасность.

Итак, материальный признак правонарушения стоит, с определенными оговорками, признать определяющим, в силу наличия в ряде отраслевых законов конструкции малозначительности, исключающей ответственность или дающей возможность для такого исключения даже при наличии формальной противоправности. Кроме того, этот признак носит преимущественно социальный характер, показывает социальную сущность правонарушения как деяния, причиняющего вред социально значимым благам, так и создающего угрозу причинения такого вреда.

В завершение статьи хотелось бы предложить на суд читателя рабочий вариант (на наш взгляд, наиболее удачный) определения правонарушения: это социально-правовое явление, представляющее собой виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное законом под угрозой применения мер юридической ответственности. Этот вариант рабочего определения правонарушения основан на определении преступления, даваемом УК РФ, не потому, что автор статьи имеет "особое отношение" к уголовному праву, а в силу того, что представленный в уголовном законе, во-первых, наиболее полный из ныне действующих в России легальных определений правонарушения, а во-вторых, признаки, содержащиеся в определении преступления сформулированы точно и однозначно, и в силу этого способны выступить основой для наименования признаков правонарушения в целом. И потом, исторически первым в области наказания за антиобщественные поступки было именно уголовное право, а уже от него стали отпочковываться в современную правовую эпоху иные деликтные отрасли (за исключением гражданского права, которое в части гражданско-правовой ответственности, однако, функционировало в совершенно иной сфере общественных отношений), исходя из чего общетеоретическая трактовка правонарушения вполне может быть похожа на "родительское понятие" преступления.

Библиография

Общественная опасность, будучи важным социальным свойством преступления, выражается в причинении преступлением вреда или создании угрозы причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам (благам). Общественная опасность - это объективный признак преступления, поскольку преступными и наказуемыми объявляются только те деяния, которые обладают опасностью для правоохраняемых ценностей. Значение такого признака как общественная опасность заключается в следующем:

Общественная опасность позволяет отграничить преступление от иных правонарушений (гражданско-правовых деликтов, административных правонарушений, дисциплинарных проступков);

Служит основанием для криминализации деяний;

Учитывается при делении преступлений на четыре категории.

Преступления отличаются друг от друга характером и степенью общественной опасности. Характер общественной опасности - это качественная ее сторона, зависящая от того, на какой объект посягает преступление, каковы содержание причиненных преступлением последствий, способ совершения преступления, формы вины и т. д.

Например, в хищениях характер опасности необходимо устанавливать на основе их признаков: завладения имуществом, незаконности, безвозмездности завладения, завладения чужим имуществом, отсутствия согласия собственника на изъятие имущества

При этом характер опасности может выступать на нескольких уровнях:

Характер опасности всех преступлений;

Характер опасности определенной группы преступлений;

Характер опасности вида преступления;

Характер опасности преступления определенного вида.

В силу довольно высокой абстрактности первых двух уровней, по общему правилу, они особого практического значения не имеют. Скажем, характер опасности всех преступлений определяет преступление как

социальное явление; характер опасности группы преступлений является качественной обособленностью именно данной группы преступлений. Но в своей практике суд мало обращает на это внимания, лишь иногда групповая обособленность помогает ему определить качественную обособленность каждого вида преступления и преступления данного вида. Характер общественной опасности двух последних уровней более значим с практической точки зрения.

Практическое значение характера общественной опасности выражается в следующем:

В качестве основы квалификации преступления;

Как база разграничения со смежными составами преступлений;

Как основа группировки видов преступления;

В качестве базы построения санкций;

В качестве фундамента назначения наказания.

Степень общественной опасности представляет количественную сторону общественной опасности. На степень общественной опасности могут влиять сравнительная ценность объекта преступления, размер однородного ущерба, степень вины и др.

При глубоком изучении степени общественной опасности возникает проблема следующего характера. Степень общественной опасности как количественная определенность предполагает возможность ее измерения. Как пишут Б.П. Кравцов и П.П. Осипов: «Степень общественной опасности - это то, что может быть измерено и выражено математически. Попытки таких измерений предпринимаются довольно давно. Еще в начале 20 века Н.Д. Оранжереев предложил математические формулы измерения преступления и наказания и, сопоставляя ту и другую, создавал единую формулу назначения наказания за преступление, это сразу же было подвергнуто критике за то, что инженер полез не в свое дело, что только юристы могут разобраться в данных вопросах, что введение такой схемы оценок означало возврат к формальной системе доказательств. Действительно, формальная система доказательств перестала существовать, взамен нее судебный процесс строится на убеждении судьи. Мнение судьи всегда будет основано не только на законе но и на своих субъективных убеждениях, поэтому их личные представления о множестве социальных моментов с необходимостью выльются в различное решение по тому или иному делу.

Именно поэтому степень общественной опасности должна иметь какое-то количественное измерение. Но в таком случае возникают другие проблемы: как измерять, в чем выразить меру общественной опасности и кто будет измерять. По всем этим вопросам нет единства мнений. Одни авторы полагают что степень общественной опасности можно определить через совокупность соответствующих элементов (Кузнецова Н.Ф.), другие - путем экспертных оценок (Блувштейн Ю.Д.), третьи - через санкцию (Демидов Ю.А)

Что касается первой из приведенных позиций, то нужно при­знать ее очевидность и правильность, поскольку, действительно, степень общественной опасности составляют ее структурные едини­цы, о которых выше уже было сказано. Однако все это не предреша­ет ответа на вопрос - как измерить количество, заложенное в сте­пени общественной опасности. Ведь очевидно и другое: любое количество должно иметь свою меру, если оно носит реальный ха­рактер. Отсюда отсылка к составляющим анализируемый феномен проблемы измерения его не решает, поскольку не конкретизирует меру. Следовательно, необходимо, если мы согласимся с существованием степени опасности, научиться измерять ее, в противном случае все разговоры о степени как количественном эквиваленте обще­ственной опасности будут представлять собой фикции. В этом плане прав П. С. Тоболкин, заявивший, что «многие недоразумения в трактовке природы конфликта лица, совершившего преступление, с обществом могли бы быть сняты, если бы в теории уголовного права было разработано понятие меры общественной опасности», но сам автор этой проблемы касается лишь поверхностно, и никакой «меры» общественной опасности в его специально выделенном пара­графе не просматривается.

Вторая позиция - высказанное предложение об экспертной оцен­ке степени является более плодотворной, поскольку она выводит нас на количественную меру степени общественной опасности. Суть решения заключается в том, что автор избрал экспертный коллектив, состоящий из 12 человек, в котором в равной мере представлены следователи МВД, прокуратуры, судьи и адвокаты, на решение ко­торых выносились соответствующие вопросы по оценке и ранжиро­ванию опасности законом установленных видов преступлений. По мнению исследователя, коэффициент ранговой корреляции Спирмэна при такой оценке составил 0,55, что указывает на исключитель­ное единодушие экспертов. Может быть, это и так, с позиций авто­ра, но нам данный оптимизм представляется преувеличенным. Во-первых, следует согласиться с критическим отношением к анализи­руемому подходу, высказанному Б. П. Кравцовым и П. П. Осиповым. Во-вторых, трудно назвать исключительным единодушием или хотя бы высоким коэффициент, равный 0,55, при максимальной адекватной оценке в коэффициенте, равном 1, т. е. при ошибке в оценке почти наполовину. В-третьих, в конечном счете, задейство­ванные в эксперименте юристы оценивали не общественную опас­ность деяния, а само преступление и санкцию за него; как бы иссле­дователю ни хотелось, а эксперты не могли абстрагироваться от санкций как государственной оценки опасности. По существу, в предложенной оценке произошло наложение возможной ошибочной оценки вида преступления в санкции на ошибочное представление об оправданности санкций и возможной оценки опасности вида пре­ступления у эксперта. В-четвертых, при оценке любым экспертом опасности вида преступления мы никогда не сможем избежать его ошибочности, ущербности правосознания, что с необходимостью скажется на результатах эксперимента вне зависимости от количест­ва экспертирусмых; возможно, кривая разногласий при репрезента­тивной оценке будет несколько сглаженной, однако колебания в оценке будут весьма существенными. На наш взгляд, экспертная оценка не может быть надежным инструментом определения меры степени общественной опасности.

Более плодотворной нужно признать попытку мерить степени опасности через санкцию , поскольку в таком случае мы получаем именно жесткий количественный критерий - оценку вида преступ­ления в соответствующих сроках (лишения свободы, ареста, ограни­чения свободы, исправительных работ и т. д.) либо денежном экви­валенте (штраф, исправительные работы). Правда, при этом мы сталкиваемся с одним негативным моментом - меняем местами причину и следствие, так как санкция, вне сомнения, представляет собой следствие существования вида преступления; в результате общественную опасность последнего мы должны определять на ос­новании чего-то иного, но не санкции как следствия общественной опасности. Однако до тех пор, пока в уголовном праве не появятся свои омы, ватты, литры, килограммы и т. п., мы вынужденно будем пользоваться санкциями в качестве мерителя степени общественной опасности, не забывая об опосредованном, перевернутом характере такого измерения.

Итак, степень общественной опасности преступления определяется:

а) характером и размерами ущерба, который оно причиняет или может
причинить отношениям, охраняемым соответствующей нормой уголовного
права;

б) уголовной политикой, которая руководствуется иерархией
социальных ценностей, существующих в обществе. Она в дальнейшем
указывает законодателю на коррективы, которые надо внести, если
неправильно были определены параметры степени опасности либо в
диспозицию или санкцию вкрались ошибки, неточности, технические
погрешности, и т. п. Иерархия социальных ценностей подсказывает систему
как Особенной, так и Общей частей УК. Существенную помощь в этой
операции оказывают принципы и правила законодательной техники.

Свое окончательное выражение степень общественной опасности преступления находит в санкции. Как уже сказано, основным показателем бщественной опасности является ущерб, причиненный объекту преступления, что должно быть в первую очередь отражено в санкции. Далее должна быть отражена субъективная сторона преступления, в особенности умысел или неосторожность, ибо они могут иметь особое значение в определении характера и размера санкции. Затем идут возраст, рецидив и иные обстоятельства, характеризующие личность, и т.п. Существуют и технические правила, которые определяют степень и характер санкции.

Противоправность

Противоправность - второй признак преступления, неразрывно связанный с общественной опасностью. Он означает, что такое дея­ние противозаконно, то есть уголовный закон рассматривает его как преступное. Согласно УК преступлением признается только такое деяние, которое предусмотрено уголовным законом.

Противоправность – формальный признак преступления. Суть данного признака состоит в том, что преступлением признается только то деяние, которое запрещено уголовным законом. Противоправность является юридическим выражением общественной опасности. Но противоправность - это не просто формальный признак преступления, а свидетельство того, что вопрос борьбы с данным общественно опасным действием стал вопросом государственной важности.

Итак, признание деяния противоправным представляет собой официальное признание государством общественной опасности соответствующего поступка. Запрещение же его уголовным законом – это признание значительной степени его общественной опасности. Таким образом, объявление поступка уголовно наказуемым является политическим актом государственной власти.

Лицо, совершившее преступление, нарушает содержащееся в нор­ме закона запрещение подобного поведения. Применительно к уго­ловному праву речь идет об уголовно-правовой противоправности. Противоправны и другие правонарушения (например, администра­тивные), но они предусмотрены не уголовным законом.

Противоправность является юридическим выражением общес­твенной опасности деяния. Как не может быть преступного деяния, не причиняющего существенного вреда, так не может быть преступ­ным деяние, которое не является противоправным. Для признания деяния преступным необходимо, чтобы оно было обязательно пред­усмотрено уголовным законом.

В статье 3 УК РФ подчеркивается, что «Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом» и «Применение уголовного закона по аналогии не допускается». В статье 8 УК РФ говорится, что «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». В статье 9 Уголовного кодекса указывается, что преступность и наказуемость определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

Таким образом, в Российской Федерации никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и осужден, если совершен­ное им деяние не противоправно, если оно непосредственно не пред­усмотрено уголовным законом.

Противоправность (уголовная противозаконность) – это формальный признак преступления, который нельзя рассматривать изолировано от общественной опасности деяния. Общественная опасность – это объективное свойство деяния, оно не зависит от воли законодателя или правоприменителя. Деяние на определенном этапе развития общества приходит в резкое противоречие с изменившимися экономическими, политическими и духовными условиями жизни данного общества и в силу этого, а также в силу своей значительной распространенности в реальной жизни приобретает значительную опасность для общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Таким образом, общественная опасность деяния постепенно познается, и с момента ее познания объективно назревает необходимость борьбы с данным видом деяния именно уголовно-правовыми методами. Выявив объективно существующую общественную опасность деяния и осознав невозможность эффективной борьбы с ним без использования уголовно-правовых средств, государство в лице законодательного органа, выражающего обобщенные взгляды общества, формулирует уголовно-правовой запрет на совершение данного вида деяний и устанавливает уголовное наказание за его совершение. «На правотворческом уровне законодатель, отражая нравственное состояние общества, определяет круг наиболее важных для человека прав и свобод, нуждающихся в уголовно-правовой охране».Таким образом, уголовная противоправность деяния – субъективное (на законодательном уровне) выражение общественной опасности этого деяния. Это значит, что деяние, объективно нетерпимое для общества в силу его общественной опасности для сложившейся системы общественных отношений, криминализируется, то есть прямо запрещается нормой уголовного права под угрозой наказания. С другой стороны, деяние, запрещенное уголовным законом, в силу изменения характера общественных отношений либо по другим причинам может на определенном этапе утратить свою опасность для общества в такой мере, что отпадает необходимость в борьбе с этим явлением средствами уголовного права либо вообще перестанет быть общественно опасным. В таком случае деяние, как лишенное своего социально негативного содержания, декриминализируется, то есть отменяется уголовно-правовой запрет на его совершение.

Хотя общественная опасность и противоправность два обязатель­ных взаимосвязанных признака преступления, тем не менее, для признания преступлением решающее значение имеет общественная опасность. Именно общественная опасность является основанием для признания деяния преступным, для его криминализации.

Для правильного понимания соотношения указанных двух при­знаков преступления важное значение имеет положение, закреп­ленное в части 2 статьи 14 УК. Здесь сказано: "Не является преступ­лением действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но в силу малозначительности не представля­ющее общественной опасности, то есть не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или госу­дарству".

До принятия УК РФ высказывалось сомнение в необходимости сохранения нормы о малозначительности деяния, поскольку предполагалось, что ее содержание, как не привносящее ни одного позитивного качества, никакого отношения к понятию преступления не имеет.

Между тем законодатель, следуя историческим традициям, совершенно обоснованно сохранил эту норму и оставил ее в ст.14 УК («Понятие преступления»). Ведь норма о малозначительности деяния не просто констатирует возможность исключения из правил. Она органически дополняет понятие преступление определением деяний, которые, несмотря на их кажущуюся уголовную противоправность, преступлениями не являются.

Не могут считаться малозначительными деяния, наличие состава преступления в которых связывается с фактом наступления вреда (к примеру, «вред правам и законным интересам граждан» при нарушении равноправия граждан – ст. 136 УК и нарушении неприкосновенности частной жизни – ст. 137 УК) либо общественно опасных последствий, выраженных в оценочных понятиях (допустим, «существенное нарушение прав и законных интересов» при злоупотреблении должностными полномочиями – ч. 1 ст. 285 УК, превышении должностных полномочий – ч. 1 ст. 286 УК и халатности – ч. 1 ст. 293 УК либо «значительный ущерб» при умышленном уничтожении или повреждении имущества – ч. 1 ст. 167 УК), если этот вред или такие последствия не были причинены (здесь имеется в виду случаи неоконченного преступления). В подобных ситуациях в деянии просто отсутствует один из признаков состава преступления.

Малозначительность деяния может быть двух видов. Первый вид, когда действие (бездействие), формально содержащее признаки преступления, не представляет общественной опасности. Это случаи, когда похищается, например, коробок спичек, карандаш и тому подобное. В таких деяниях нет общественной опасности, они, по существу, не причиняют вреда чужой собственности, охраняемой нормами уголовного права, и не нарушают общественных отношений, урегулированных другими отраслями права. Этот вид малозначительности деяний на практике встречается редко и в силу очевидности затруднений в уяснении обычно не вызывает.

Второй вид прямо не предусмотрен уголовным законом, но логически из него вытекает. Это те случае, когда деяние обладает общественной опасностью, но она невелика, не превышая гражданско-правового, административного или дисциплинарного проступка, в силу чего деяние не может считаться преступным. Этот вид малозначительности сравнительно распространен и довольно труден для понимания. Затруднение состоит в том, как отличить проступок от преступления и какими при этом пользоваться критериями.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Исайкина, Гнатиева и других (трое четырнадцати - пятнадцатилетних подростков были осуждены за тайное хищение чужого имущества, совершенного по предварительному сговору группой лиц: в августе 1995 г. с целью кражи они пришли дачный участок, где собрали 26 арбузов общим весом 28 кг стоимостью 1000 руб. за 1 кг, причинив потерпевшей ущерб на сумму 28 400 руб.), приняв во внимание, что арбузы похищены на незначительную сумму (минимальный размер оплаты труда на момент совершения преступления составлял 55 000 руб.), возвращены потерпевшей, считавшей причиненный ей ущерб незначительным и просившей не привлекать подростков к уголовной ответственности, пришла к выводу, что действия несовершеннолетних, хотя формально и содержат признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 144 УК РСФСР (кража), но в силу малозначительности не представляют общественной опасности.

В то же время по делу Никитина, похитившего 50 л дизельного топлива на сумму 12180 руб., с учетом того, что ст. 49 КоАП РСФСР предусматривает ответственность лишь за мелкое хищение государственного или общественного имущества (дизельное топливо принадлежало коллективному предприятию «Ямаш», которое состояло из имущества отдельных членов коллектива), президиум Верховного суда Чувашской Республики указал: «Если стоимость похищенного чужого имущества не превышает одного минимального месячного размера оплаты труда, уголовная ответственность по ст. 144 УК РСФСР не исключается». По делу же Холодова, ранее признанного особо опасным рецидивистом, похитившего у С. имущество на сумму в 23 000 руб. (минимальный размер оплаты труда на момент совершения преступления составлял 43700 руб.), судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя кассационное определение и постановление президиума Мурманского областного суда, указала, что «уголовная ответственность за кражу чужого имущества наступает независимо от стоимости (размера) похищенного».

Следовательно, одно лишь внешнее формальное соответствие совершенного деяния признакам конкретного преступления не поз­воляет считать его таковым, если оно не представляет такой степе­ни опасности, которая присуща преступлению (существенный вред). При наличии таких случаев уголовное дело не может быть возбуж­дено, а возбужденное подлежит прекращению.

Виновность

Переходя, далее, к конструкции признака преступления «вина», нужно отметить неоднозначность его в ст. 3 и ст. 8 и 9 УК РФ. Ст. 8 и 9 трактуют вину как родовое понятие умысла и неосторожности. В ст. 3 УК РФ употребляется термин «виновность», который раскрывается как умышленное и неосторожное совершение общественно опасного и уголовного наказуемого деяния, то есть преступления. В аналогичном смысле употребляется понятие «виновен», «виноват» в уголовно-процессуальном законодательстве, а также в ст. 160 Конституции СССР.

В русском языке «виновность» и «вина» понимаются по меньшей мере в трех юридически различных смыслах. Во-первых, в процессуальном: вменение преступления и резюме о виновности лица в совершенном преступлении. Во-вторых, как субъективная сторона преступления: вина как родовое понятие умысла и неосторожности. В-третьих, как само преступление, участие лица в нем. Такую многозначность, разумеется, не может допустить ни материальное, ни процессуальное уголовное право. Поэтому термин «вина» должен толковаться в смысле ст. 8 и 9 УК РФ, которые и дают определение умысла и неосторожности. Виновность в уголовном законодательстве должна пониматься как синоним вины. Например, в понятии преступления «виновное» деяние означает только умышленное или неосторожное его совершение.

Виновность, наряду с общественной опасностью и противоправностью, является конструктивным признаком преступления.

Начиная с 40-х годов в учебной литературе почти общепризнанным признаком преступления стала виновность. И наконец, в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. этот признак получил законодательное закрепление. В ст. 14 УК сказано, что преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК под угрозой наказания. В истории российского уголовного права в отличие, например, от австрийского или немецкого виновность не включали в число признаков преступления. Многие криминалисты выступали против включения признака виновности в понятие преступления (Н.С. Таганцев, Н.Д. Дурманов), так как деяние, совершенное без умысла и неосторожности, не бывает уголовно противоправным. Следовательно, признак виновности содержится в признаке уголовной противоправности.

Виновность как конструктивный признак преступления непосредственно вытекает из принципа вины, закрепленного в ст. 5 УК: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействия) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». Основанное на принципе субъективного вменения, уголовное законодательство Российской Федерации запрещает объективное вменение, то есть уголовную ответственность за невиновное причинение вреда.

Уголовная противоправность деяния предполагает определенное психическое отношение к нему со стороны лица, его совершившего. Право обращено к людям, обладающим сознанием и волей, и следовательно, уголовно противоправное деяние (действие или бездействие) изначально включает психическое отношение к этому деянию в форме умысла и неосторожности.

Таким образом, если учесть, что противоправность предполагает запрет уголовным законом совершения деяний умышленных и неосторожных, то становится очевидным, что совершение деяний без умысла и неосторожности не может быть уголовно противоправным. Виновность характеризуется психическим отношением лица к запрещенным уголовным законом совершаемому деянию и его последствиям. Следовательно, виновность – необходимое свойство противоправности деяний, которые относятся к преступным, но это не самостоятельный признак преступления.

Если деяние совершено без вины (случайно), то, несмотря на его объективную общественную опасность, оно не может признаваться преступлением и поэтому не влечет уголовной ответственности. Это положение является аксиоматичным для уголовного права всех развитых стран. Однако оно впервые в отечественном законодательстве закреплено только в УК РФ. В соответствии со ст. 28 УК деяние, даже если оно подпадает под законодательное описание какого-нибудь преступления, но совершено без умысла или неосторожности, считается совершенным невиновно и не признается преступлением. Указанная статья УК невиновным признает также деяние, при совершении которого лицо хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, но не могло их предотвратить в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам (ч. 2 ст. 24 УК).

Виновность как признак преступления связана с общественной опасностью и противоправностью деяния. Если отсутствуют эти признаки, то не может возникать и вопрос о вине.

Наказуемость

В ряде публикаций по уголовному праву, в том числе в учебниках, можно встретить указание на четвертое свойство преступления – наказание. Между тем, данный признак преступления признается не всеми учеными, что порождает довольно обширную дискуссию. Противники выделения данного признака в качестве характеризующего преступление, полагают, что наказание в смысле угрозы наказания охватывается понятием уголовной противоправности. Наказание же, как реальная наказанность лица за преступление является следствием совершения преступления, наступает после его совершения и потому не может являться содержанием предшествующего ему преступления.

Противоположная позиция противоречила бы принципу законности, согласно которому только законодатель, а не суд, выносящий наказание, может криминализировать либо декриминализировать деяние. Суд, органы прокуратуры, следствия, дознания, привлекая к уголовной ответственности либо освобождая от нее, не обладают полномочиями криминализации и пенализации деяния. Никакой судебной криминализации и декриминализации, которую иногда признают в публикациях, не существует.

Непризнание наказания (наказанности) свойством преступления подтверждает факт существования латентной, то есть ненаказанной преступности. Уголовная статистика фиксирует в России в последнее десятилетие совершение около трех миллионов преступлений в год. До рассмотрения дела в суде доходит около миллиона. Реально, без учета условного осуждения, наказываются судами около половины лиц. В действительности же в РФ ежегодно совершается от девяти до двенадцати миллионов преступлений.

Если признавать наказание обязательным свойством преступления, то получится, что лишь полмиллиона реально наказанных деяний – суть преступления, а остальные – не преступления. Распространенная поговорка «не пойман – не вор» в действительности не верна. «Не пойман» означает – «не осужден», а не признается, например, осужденным вором согласно презумпции невиновности. Но является вором независимо от осуждения. Согласно ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. «Не пойманный вор» - типичный субъект латентной преступности.

Сторонники включения признака наказания в характеристику преступления, в числе которых Н.Д. Дурманов, справедливо отмечают, что «Исключение наказуемости из числа признаков преступления стирает грань между преступлением и непреступлением, так как законодательство проводит грань между ними именно путем установления санкции за деяния преступные».

Действительно, аморальных проступков великое множество. Их гораздо больше, чем преступлений, во всяком даже самом большом уголовном кодексе, но государственная и общественная реакции на них совершенно иные, чем на перступления. Различие в том и заключается, что последние наказываются от имени государства, и поэтому наказуемость должна быть признаком преступления.

Главная проблема, которая при этом возникает, - связана с самим понятием «наказуемость». Обычно под таковой понимают угрозу применения наказания за совершенное деяние. И с таким пониманием наказуемости соглашаются все юристы, так как оно очевидно. Проблема в другом, как понимать наказуемость в качестве признака преступления. Ведь угроза наказания заложена в санкции уголовно-правовой нормы, санкция же сама по себе не может быть включена в преступление, так как заключенная в ней угроза наказания является следствием совершенного преступления и входить в него не может. По существу, диспозиция и санкция, преступление и наказание – две основные составляющие уголовного права. Следовательно, включая наказуемость в число признаков преступления, происходит ситуация при которой санкция включается в диспозицию, а следовательно, наказание в преступление. Таким образом, наказуемость в любой ситуации предстает исключительно как характеристика правовых последствий, но не как правовая природа преступления.

Аморальность

Последним признаком преступления, выделяемым в науке уго­ловного права, предстает аморальность. Применительно к данному признаку также нет единства, поскольку часть авторов признает его в качестве такового, а некоторые авторы считают, что такого при­знака быть не должно. На самом деле, думается, ни у кого не вызы­вает сомнения тот факт, что преступление аморально. Однако это еще не предрешает вопроса о признании аморальности признаком преступления.

Существует несколько аргументов против данного признака.

Во-первых, «признаки преступления имеют своим назна­чением отражать специфические черты преступления, которые по­зволяют отграничить его от прочих правонарушений. Аморальность присуща не только преступлениям, но и другим правонарушениям», т. е. аморальность не является специфичным признаком преступле­ния. И это действительно так. Но сказанное с таким же успехом можно распространить и на общественную опасность; ведь сама же Н. Ф. Кузнецова отождествляет общественную опасность с вредо­носностью и в конечном счете признает общественную опасность характеристикой всех правонарушении, а не только преступления, что не мешает ей относить общественную опасность к важнейшим признакам преступления. На наш взгляд, подход к рассмотрению признаков преступления должен быть одинаковым. Именно поэтому данный аргумент не работает.

Во-вторых, «признак аморальности полностью поглощается бо­лее широким понятием общественной опасности преступного дея­ния»". С данным аргументом следует согласиться, поскольку дейст­вительно преступление противоречит существующей и закреплен­ной нормативной базой морали общества; особенно видно это на примере субъективных элементов преступления как характеристики антисоциальной, противоречащей общепризнанной морали направ­ленности личности; а все структурные элементы преступления со­ставляют общественную опасность.

В-третьих, «указание на аморальность как признак преступле­ния излишне, так как это ничего не прибавляет к характеристике преступления как деяния общественно опасного и противоправного.

В резуль­тате мы видим, что аморальность содеянного дублируется в двух признаках преступления - общественной опасности и противо­правности. На этом фоне нет никакой необходимости осуществлять тройное ее повторение путем признания аморальности самостоя­тельным признаком преступления.

Подводя итог сказанному, на наш взгляд, не следует выделять виновность, наказуемость и аморальность в качестве самостоятель­ных признаков преступления; для определения его достаточно двух важных и не вызывающих сомнений признаков - общественной опасности и противоправности.